Интервью Александра Юрьевича Иванова

Сколько лет вы преподаете в ФТШ?
— Четвертый год.

А почему вы пришли работать именно в ФТШ?
— Позвали.

До ФТШ вы работали в школе?
— Я работал во многих школах. Ну, не очень во многих... В нескольких. Сначала в 235-й, потом год проработал в частной школе, потом в 171-й школе, а 4 года назад позвали в ФТШ. И теперь я работаю только здесь.

Вы хотели стать учителем? Или это случайно получилось?
— Нет, нет, конечно, не хотел! Я, наоборот, не хотел быть учителем. Закончив школу, хотел поступать на химический факультет, но химфак СПБГУ уже переехал в Петергоф, а в педагогический я категорически не хотел... И поступил в Политех. Первую сессию я сдал, а ближе к весне понял, что мне это неинтересно. Вторую сессию даже сдавать не стал. Но, если честно, у меня не было четкого понимания, куда я хочу идти. Я как-то к концу школы не определился. Мне нравился театр, я даже поступал в Театральный, но было понятно, что шансов очень мало. Туда я не поступил и стал искать что-то другое.

Как вы все-таки стали артистом?
— Ой, это длинная история. В Театральный я несколько раз поступал, и все время практически неудачно, совсем неудачно... И вот, в тот самый момент, когда с этой мыслью можно было распрощаться навсегда, – надолго и навечно (и я уже почти распростился), – мне позвонили и сказали, что объявляют добор на второй курс, и чтобы я пришел. Я пришел, и меня взяли.

Можно сказать, что вы занимаетесь наукой?
— Нет. Потому что я ею не занимаюсь. Я считаю, что занимаюсь искусством. Преподавание – это искусство. Мне интересна научная составляющая любой науки, химии в том числе. Но тут опять-таки возникает вопрос: насколько это нужно для школы. Лично у меня потребности заниматься наукой просто нет, как это выяснилось еще в Политехе. Мне интереснее то, что связано с людьми. Поэтому преподавание научной дисциплины – да, это интересно. Но мы люди ленивые, и на занятия тем, что не пригождается, порой просто становится жалко времени. Иногда, правда, я побеждаю лень и читаю какие-то книжки, чтобы не отупеть. И тогда вспоминаются вузовские знания, но опять же сталкиваюсь с тем, что в школе это практически не применить. Если бы я работал в школе с углубленным изучением химии и чувствовал заинтересованность ребят, тогда бы я с большим удовольствием двигался дальше и занимался наукой, встраивая ее в учебный процесс. Еще одна проблема – химический эксперимент (демонстрационный и лабораторные работы). В этой школе вечный конфликт между тем, что количество уроков ограничено, а любой интересный, нестандартный эксперимент требует дополнительного времени, что можно расценить, как нерациональную его трату. Но и выделение большего количества часов на преподавание химии неоправданно, потому что ФТШ – физическая школа, и упор тут должен быть на физику и математику, а химия все равно остается несколько в стороне. Однако все-таки есть некоторый минимум знаний, который необходимо освоить, и тратить время на эксперименты в рамках урока нет возможности. Я, конечно, думаю о химическом спецкурсе, но тогда нужно подумать об идеологии этих занятий.

Раньше у вас были факультативы по химии?
— Здесь нет. В других школах у меня были разные факультативы по решению задач и по экспериментальной части.

Вы часто говорите, что химия – гуманитарная наука. Почему?
— Когда я так говорю, то имею в виду не расчетную математическую составляющую, не математику, которая является аппаратом для физики и для химии в том числе. Хочется выстроить логическую цепочку для выражения каких-то закономерностей. На мой взгляд, необязательно запоминать огромное количество фактических знаний. Их можно посмотреть в справочнике, или провести эксперимент. А дальше нужно найти им объяснение. Тогда от человека требуется провести логические умозаключения на основе каких-то фактов. Вы, может быть, замечали, что я даю не так много задач, где требуется математический расчетный подход. Во многих школах, я знаю, очень любят давать такие задачи. Но в результате человек решает математическую задачу, и химии в ней совершенно не остается. Записал уравнение - а затем полчаса его решай. Вот мне хочется заниматься другим. Это мысли еще моих школьных лет – мне не очень нравилось, как нам преподавали химию. Поэтому я говорю именно о преподавании.

Если вам не нравилось школьное преподавание химии, значит, вы сами дополнительно ею занимались?
— В школе я не любил органику. Химию мы изучали четыре года: с 7-го по 10-й классы. В 10-м начиналась органика. Она была построена так, что представляла собой набор фактов, которые не связывались в одну картину. В неорганическом курсе для меня было больше логики. Органику я не понимал, и приходилось выучивать. Я и сейчас на уроках что-то недоговариваю. Например, просто сообщаю, что у третичного атома углерода легче заместить водород, но не объясняю почему. А у меня в курсе так было построено все. Я все-таки стараюсь что-то объяснить. Хотя с некоторыми классами в дебри лучше не залезать... Но вообще химия мне нравилась, я же собирался пойти на химический факультет.

Если у ученика что-то не получается, то, как вам кажется, чья это вина?
— Думаю, мы вместе виноваты. Но нужно говорить в каждом конкретном случае. Может быть, я что-то не сказал, забыл сказать, не почувствовал непонимания. Но это и ученик виноват, если нужно было повторить, прочитать, а он этого не сделал. В этой ситуации вина обоюдная. Хотя в последнее время я все чаще склонен винить не себя. Конечно, изменилось поколение, и с новым по-старому нельзя. Но в ФТШ нужно стараться поддерживать уровень. В некоторых школах планка катастрофически падает. Виной тому можно считать и экологию, и то, что люди все глупее и глупее, и вообще все плохо. А потому напрашивается выход: снижать планку требований и упрощать все! Можно, например, рассказывать ученикам только необходимый минимум. Но ведь хочется всех учеников поднять на такой уровень, чтобы не стыдно было за собственную работу.

Когда из ФТШ ученики уходят, вам их жалко?
— Не могу сказать, что из ФТШ уходят так уж часто. Но когда уходят - жалко, наверное, но каждого по-разному. Бывает, что кто-то уйдет, и не заметишь, а некоторых бывает очень жалко.

Многие учителя говорят, что дети поменялись и совершенно не хотят учиться.
— Есть такая шутка, что ученики с каждым годом все хуже и хуже, а родители из них получаются все лучше и лучше. Но на самом деле это не так. Ухудшаются дети, ухудшаются и родители. Время поменялось. Изменились ценности. Образование, как образование, а не как бумажка, потеряло ценность в чьих-то глазах. Мне категорически не нравится, когда мальчишки поступают в ВУЗ, чтобы не пойти в армию. Поступают не потому, что им хочется там учиться, а потому, что это способ "прокосить" армию. И в ВУЗах оказываются не те, кому это интересно, и кто хочет там учиться. Соответственно, планку приходится опускать все ниже. Кроме того, существует наш так называемый русский менталитет. Для меня непонятно желание в учениках списать. Списывание конечно и раньше было, не только сейчас, но не было такой привычки и такого непреодолимого желания.

А вы в школе не списывали?
— Я не помню такого. Честно говорю. Возможно, были какие-то моменты, но мне кажется, скорее нет. Хорошо помню скандалы с учителями. Я мог подойти и сказать, что не сделал урок. Мне: "Как?! Почему?!" – "Лень вчера было. Хотите, я сейчас вам все решу?" Мне было легко сказать так, потому что я хорошо учился. Поэтому моим ученикам может быть со мной не очень просто. Потому что я не понимаю, как можно чего-то не понимать. Как можно не понять после трех-четырех объяснений? О чем, интересно, должен в этот момент думать человек? Если я что-то не понимал и знал, что это мне надо, я брал у соседа тетрадь, у учителя спрашивал, сам читал в книжке. Иногда мог не слушать, что говорит учитель, мог просто прослушать, проспать, а потом ругаться с директором: "Как тебе не стыдно?" – "А никак не стыдно!" Но нелегкий характер – это другое дело. В том, что касалось учебы, у меня проблем не было. Может быть, был момент, в который меня можно было назвать "ботаником". Хотя не могу сказать, что все мое время было посвящено тому, чтобы учиться и получать пятерки. Такой задачи у меня не было. Меня совершенно не шокировало, когда мне ставили двойки. Потому что ко мне пришло осознание, что для меня важно только то, что я знаю. Я лучше всех знаю, что я знаю, а что - нет. Я понимаю, например, что на каком-то экзамене получил "пять", потому что мне повезло, а сам я знаю на "четыре" или на "три", но не в цифрах дело. Или, наоборот, знаю на "пять", а мне поставили "четыре". Иногда было обидно. Но быстро становилось неважно. Важна собственная оценка того, что ты знаешь.

В ФТШ два учителя химии, и оба артисты театра "Дождей". Как так получилось?
— Специально так, конечно, не случилось. У этих учителей разные пути. Один сначала был учителем химии ФТШ, а потом актером театра "Дождей". Это Владимир Борисович Воловик. А второй сперва был актером театра, а затем, когда в театр стал ходить Владимир Борисович, – сначала в качестве зрителя, а потом в качестве актера, – стал учителем ФТШ. А то, что мы с Владимиром Борисовичем оказались химиками... Это все потому, что химия – гуманитарная наука! Химическое образование вот такое многостороннее. Например, с моего курса очень немногие стали учителями химии. Полученное химическое образование позволяет в дальнейшем заниматься чем угодно.

Химия так меняет человеку мировоззрение?
— Да, наверное, именно поэтому. Она заставляет задуматься. Вернее, если она заставит человека задуматься. Потому что есть, к сожалению, окончившие институт люди, но так и не научившиеся думать. Один из моих однокурсников практику на пятом курсе проходил в школе. Сначала он с бумажки, которую проверили десять человек, чтобы он не ошибся, писал что-то на доске. Но потом-то пришлось вызывать к доске ученика, а ученик еще и написал что-то, и нужно было проверить. И моему сокурснику подсказывают, что неправильно, но что именно он понять не может и говорит: "Что-то у вас здесь неправильно..." А вообще-то я очень рад, что заканчивал химический факультет.

Вы начинали работать в театре без образования. Получается для артиста образование не так уж важно?
— Да нет, образование всегда важно. Есть правда самородки, которые свое образование получают из опыта работы. Вот можешь назвать известную театральную фамилию?

Станиславский?
— Вот! А не было у Станиславского никакого театрального образования. Просто захотелось ему создать театр, и он его создал.

На ваш взгляд, театральные постановки должны быть классическими, или режиссер может привносить что-то новое?
— Конечно, должно быть что-то новое. Например, "Чайку" иногда критикуют за использование современной музыки. А вот если бы Жан-Мишель Жарр написал музыку специально для Чехова, ни у кого не было бы никаких вопросов. Думаю, дело в том, что если человек до спектакля не слышал используемую в нем музыку, то для него в спектакле она прозвучит очень органично, а если слышал ? она даст ему ряд ассоциаций и отвлечет от спектакля.

Вы играете не только в театре, но и в кино. Где вам нравится больше, и в чем разница между этими видами искусств?
— Не могу сказать, что мне нравится больше, потому что это очень разные виды искусств. В театре есть непрерывное действие, и есть возможность переиграть, сыграть в следующий раз заново, с чистого листа. В кино же нет непрерывного действия, картина снимается кусками, и иногда приходится сначала играть финал, потом начало и середину. И если какой-то кусок не нравится, можно переснять, переиграть, изменить что-то, а затем смонтировать, но вот сыграть совсем заново уже нельзя. Наверное, все-таки если выбирать, я бы выбрал театр. Но он денег не приносит... (смеется)

Что такое для вас театр?
— У одного из моих театральных знакомых на страничке "В Контакте" в цитатах есть: "Или священнодействуй, или убирайся вон". Вот театр для меня такое место, где нужно или священнодействовать, или уходить.

Интервью брала Юлия Коберт (2009в)
4 апреля 2008 года